Так вот, что показал протест? Протест показал, что Россия - прекрасная
страна, в которой живут миллионы прекрасных людей. Честных, открытых и
гражданственных. Миллионы с искренней любовью как к своей Родине, так и к
своим соотечественникам, так и, самое главное, к абстрактным
нравственным ценностям. В первую очередь - к справедливости. В декабре
эти миллионы, все последние годы наблюдавшие хамство, воровство,
низость, наглость, государственное насилие и бескультурье, прорвало.
Честные, хорошие, добрые люди устали двигаться по стеночке, по стеночке,
боязливо отводя взгляд от очередного вора с очередным мешком
награбленного, даже не крадущегося в полумраке, но гордо вышагивающего
по главной улице, расталкивая честных русских плечом. "Чо встал,
раззява?".
И люди сказали "Хватит!". Люди сказали "Довольно!".
Люди вышли на улицы. В грязь. В мороз. К рыкающим шеренгам полуживотного
ОМОНа. Люди, на глазах которых все эти годы всех протестовавших
демонстративно избивали и закатывали в асфальт, не побоялись избиений с
закаткой и вышли. Я помню настроения перед Болотной, все эти спешно
распространяемые инструкции по юридической помощи, правильному поведению
в участке и чуть ли не методички по перевязке бинтами. Люди шли с
уверенностью, что будут разгонять, бить и хватать. Может быть, стрелять.
Эти настроения отлично отразил Емелин в ставшем знаменитым
стихотворении:
Повяжу я белую ленточку,
Попрошу прощенья у тещи,
Попрощаюсь с малыми деточками
И пойду на Болотную площадь.
Ни
разу ни в каких столкновениях не участвовавшие, абсолютно небоевые,
мирные, хрупкие люди шли на Болотную, ведомые простым русским "Доколе?".
Страх перед насилием, ужас перед безлицей, равнодушной мощью одетых в
городской камуфляж покорных орд государственных рабов, в этот день
отступил перед долго копившейся, наконец прорвавшейся яростью честных
людей, вынужденных жить в борделе вот уже 12 лет. Коммунистические
пенсионеры в разваливающихся ботинках шли бок о бок с лощеными дамами в
норковых шубах, имперские флаги развевались рядом с черно-красными
знаменами антифа, радужные ЛГБТ-активисты бок о бок маршировали с
православными хоругвеносцами. Народ забыл все разногласия и ПОШЕЛ. И
было ясно, что если народ пошел, то его уже не остановить, один удар,
один крик, один выстрел, одна капля крови - и завтра выйдет не сто
тысяч, завтра выйдет десять миллионов. Было понятно, что и
разваливающиеся пенсионеры, и дамы с дорогим загаром пойдут и на ОМОН, и
на танки, и на Кремль, и на что угодно. ДОСТАЛИ.
И склизкая,
изолгавшаяся, отвратительная как дрожащие руки молодящегося старика,
власть поступила умнее. Не стала выставлять навстречу двинувшемуся
народу танки, БТРы и ОМОН. Навстречу народу выпустили СВОЛОЧЬ.
Откормленную, холеную, нагулянную специально для этого рокового часа
либеральную сволочь. Всех этих немцовых, рыжковых, явлинских, хуинских,
дебилов, дегенератов, пидарасов, слабоумных и предателей, доказавших
свою верность своей абсолютной ничтожностью еще в разгульные 90-ые. И
русские люди, люди со стиснутыми зубами, люди с горящими глазами, люди с
вытянувшимися лицами хищников, уже почуявших запах крови из-за
кремлевских стен, люди, неотличимые от стаи пираний, маленьких зубастых
рыбок, готовых обглодать государственную тушу до скелета за минуту,
подняли уже мутнеющие в предвкушении Великого и Святого Русского Бунта
глаза на сцену, уже напряглись, вытянулись как струны, как готовые
сорваться тетивы луков, и кого они увидели на сцене?
ТУПУЮ,
БЕЗДАРНУЮ, ВКОНЕЦ ОХУЕВШУЮ ЕЛЬЦИНСКУЮ ЖИДОВНЮ. А также приравненные к
ней категории граждан. Которые, икая, пукая и запинаясь, начали мямлить в
микрофон бессмысленные давным-давно пережеванные тексты десятилетней
давности. Путин, знаете ли, плохой. Мы, видите ли вот какое дело,
возмущены. У нас, простите-извините, претензия там к выборам. Такое вот,
хе-хе, дельце. Недовольные мы, хе-хе. Хе.
Все это напоминало
дискотеку 80-ых. Когда старых, поплывших, забытых и забвенных певцов и
певичек вытаскивают из их дешевого провинциально-иностранного обливиона
и, совершенно ошалевших, выталкивают на сцену в доверху забитых, гудящих
в предвкушении Лужниках. С той лишь разницей, что немцорыжковы не были
даже певичками. И на Болотной их никто не ждал и не предвкушал. Я на
Болотной с товарищами голос сорвал, выкрикивая "Пошел нахуй! Пошел
нахуй! Пошел нахуй!". Ситуацию мог еще спасти единственный настоящий
русский лидер, в призрачном взгляде которого иногда проскакивали отсветы
образов крови и решительности - Навальный - но он сидел в тюрячке. И
падаль, и стервятники разжирали и разжирали, растаскивали и растаскивали
поднятую им волну возмущения, упиваясь совершаемой ими низостью. Они
насиловали целую площадь, все сто тысяч человек. Я стоял недалеко от
сцены, я видел, что они все были страшно возбуждены, их дико пер
совершаемый ими нечестивый акт, слюни текли по их дергающимся от
садистского наслаждения лицам, челюсти дрожали от возбуждения, глазенки
закатывались.
Они наслаждались тем, что впервые в жизни, в
прямом эфире, по всем каналам, на глазах у всего мира они бесстыдно
ебали русский народ, по одному лишь щелчку дрожащих старческих пальцев
ставший из хищника жертвой. Потом пошел погребальный снег, похожий на
пепел сгоревших от увиденного бесстыдства небес. Всех, кто стоял в
первых рядах, тошнило от беспрерывного четырехчасового ора возмущения.
Люди хрипели. Люди сипели. Люди обнимались и плакали от бессилия и
ненависти. Снег шел гуще. Темнело. Кто-то находил в себе силы зацепиться
за иллюзию новых митингов, за иллюзию финального противостояния на
президентских выборах - я был одним из них. Кто-то просто сожженными
содранными глотками тихо просил воды, как раненые и умирающие на поле
Ватерлоо. Гниды со сцены обещали прийти еще. В этом никто не сомневался.
Затем изуродованную, избитую, измученную, истраханную,
издроченную Болотную площадь тихо окутала милосердная тьма. В ней тихо
вспыхивали робкие огоньки надежд на предстоящие месяцы, на новые
митинги, на Навального, на март. Затем наступил март и все последние
огни погасли. Протест ушел. "Лидеры протеста" уползли, шурша ельцинской
чешуей, в свои выстеленные паутиной норы. Но русские - униженные,
оскорбленные и обманутые в момент высшего проявления святого
патриотического чувства, в момент коллективной, соборной молитвы в
хмурое декабрьское небо, в момент решимости, в момент святости, в
момент, когда и правда "попрощались с малыми деточками" - русские
остались.
Их сердца саднят, их порванные барабанные кровоточат,
их ладони в царапинах от вонзившихся ногтей. И самое главное - светлый
огонь радости и очищения в их сердцах медленно меняет цвет, становясь
мрачным, темным пламенем мщения. Это Россия, и здесь каждый рано или
поздно получает свое. И Кремль, и "лидеры" не погасили пламя русской
плиты, они лишь выбрали другой, медленный режим прожарки.
Тем хуже для них. Тем веселее для нас.
nomina_obscura http://nomina-obscura.livejournal.com/982196.html
|
![[info]](http://l-stat.livejournal.com/img/userinfo.gif?v=89.3){kind=small}
