Я вышел из подъезда. На ступенях крыльца кровь. Кто? Что произошло этой ночью? — меня это не интересует. Кровь. И снова желание. Господи, если Ты покровитель всех вампиров, объясни мне, почему я такой беспомощный. Я всегда её хочу. Кровь.

Был случай, и не один, но сейчас о нём. Казнили урода одного. "На пистолет" — мне товарищ говорит. "Не надо у меня есть." Я не стал этого урода стрелять, я перерезал ему горло. И пил.

Сейчас я хочу пить всё больше и больше. Я дурею от крови. Я не хочу убивать. Я люблю людей, ещё больше люблю животных. Но кровь... Жажда изнуряет меня. Я же не могу питаться падалью. Я не шакал и не стерва. Я — человек, и как сказал Пешков, это, вроде, звучит гордо.

Я лазил в энциклопедиях, всяких медицинских книжках — это, что, болезнь такая? Но я хочу пить. Я пью кровь своих врагов. А это, наверное. вредно? У них она горькая. Но для меня — как водка для алкоголика. А мама говорила мне в детстве: "Не ешь с ножа".

Я ел. И нож теперь всегда со мной. Есть и револьвер, но я им не пользуюсь. Огнестрел пугает людей. Страх — нехорошее чувство.

Он вбрасывает в кровь адреналин. Он горький. И вредный. Я не хочу адреналина, я хочу чистую кровь.
И я снова иду по Филёвскому парку. Я найду её. Кровь. А следаки из сороковухи — успокойтесь. Тот маньяк, кого ищете, — совсем не я. Вы не можете найти, я найду.

У него крови много.