Они склонились надо мной, чтобы, наконец-то, рассмотреть лицо. Это вряд ли…
- Не тот? - Да, хрен его знает. Он – как чудо, весь в кровавых перьях, – говорящий обтёр о мою рубаху свой липкий багровый ботинок. - Сука, пачкается. - Долетался… Потому, что – нефиг. - Биту сломал о его башку деревянную, – сокрушался лысый. - Добить? – Полицейский направил ствол "Кедра” в то место, где должна бы быть моя голова. - Сам сдохнет. Тройка. Тройка… Семёрка… Туз… - Здесь его, что ли, оставим? - Давай, к тебе в "бэху”, в багажник :) - Не-е-е… У него, вон, изо рта льётся чего-то. - Пусть здесь, – принял решение главный в ботинках. – Сейчас бродячих псов много, к утру от него ничего не останется. - А ты перепи’сал, да? – начал паясничать полицейский на лысого. – Не ссы, "два-восемь-два” всё спишет. - Да он дышит ещё… Вон, чего-то булькает там… - Бля! Я пристрелю эту суку! Лысый отшатнулся.
- Не тебя, дурак. Эту летучую сволочь, крылатую крысу, – и злобным плевком, не промахнувшись, обозначил свою мишень. -Да, хватит вам! – Ботинки сердито притопнули. – Идём отсюда.
| 
