Я
очнулся. Открыл глаза. Сначала я подумал, что ослеп: кромешная тьма
вокруг, абсолютная темнота. Помахал перед лицом рукой - ни малейшего
движения тени не угадывалось в вязкой черноте. И тишина, какая-то
давящая, многотонная. Только моё неровное дыхание, да противный звон в
ушах. Это
Терехов, колчаковская сволочь, что-то подсыпал мне в стакан. С самого
начала не доверял ему... наверное, слишком слабо не доверял. Только
ступили на палубу "Глории", прилип, как банный лист, и уже не получалось
никак от него отклеиться. "В Америку... в Америку..." - гад! Усыпил
меня и ограбил. И, вот, теперь... Ну, понятно: "всё моё богатство" теперь у него. А, вот, куда это меня засунули?
Я стал судорожно обшаривать карманы. Нашёл! Зажигалка послушно
чиркнула, и трепещущее бензиновое пламя высветило нехорошее. Я надеялся и
верил, что со зрением у меня всё в порядке. Похоже, что так. Не в
порядке было другое: я сидел на потолке своей каюты и тупо оглядывал
полный разгром вокруг. Такое, наверное, мог учинить и подлец Терехов, но
что-то меня настойчиво убеждало - не он. Я сидел на потолке, и потолок
был снизу, и засыпан всем тем, что раньше находилось на полу и
стенах. Метнулся я к иллюминатору, за толстым стеклом - беспросветная
чёрная занавесъ, а по резиновому периметру недобро пузырилась влага. Что
же произошло? Корабль лежит вверх винтами на дне, я каким-то образом
оказался в "воздушном кармане", а надо мною "километры воды"? И почему
утонул корабль? И неужели я так крепко спал? Ну, и что, чёрт возьми,
теперь делать? И, самое главное: кому здесь, в этой перевёрнутой каюте я
задаю так много идиотских вопросов? Спокойно.
У меня есть воздух, у меня есть сколько-то времени. Сжигая кислород, я
имею свет. Открыв окно, я буду иметь воду. Очень много воды. Это скорее она
будет иметь меня. Во все дыры - в прямом смысле. Ничего не делая, я
буду иметь больше времени, без света я буду иметь больше вдохов и
выдохов. Но смысл? До
поверхности не добраться. Слишком поверхностно я рассуждал о своих
возможностях. Из всех пузырей во мне - только мочевой, он не научит
плавать. Я - не рыба. И в данном случае - это не комплимент. Это и не
приговор. Потому, что обвинять меня, вроде, как бы, и не в чем.
Неудачник - это не преступление, это судьба. ЛОХ - вода по-шотландски. Пламя
зажигалки плавно умирало. Из бутылки коньяка и обрывка простыни я
соорудил лампадку, не молился, но искренне поплакал. Так, вроде,
положено. Дышать становилось всё труднее, тряпка коптила и даже стало
теплее. Душно. Умирать
от удушья извне - мучительно и неприятно, проще повеситься. "Или
взорвётся, или прольётся" - подумал я, держа бутылку в руке. А было бы
прикольным - пожар на дне океана. Но кислорода нам с ней, бутылкой, на
двоих уже не хватало. "Не взорвётся", - понял я и метнул "снаряд" в
стекло иллюминатора. "А вот, те хрен!" ответил не дрогнувший ни единой
морщинкой -трещинкой иллюминатор, и осколки эльзасской бутылки, и брызги
дешёвого коньяка окатили меня прямо в лицо. Если
перед тобой ставят табличку "Выхода нет", возможно, что его нет
действительно. В этом Мире Лжи иногда проскальзывает непонятным образом и
непонятно зачем - Тень Правды. а...
|