Сон приснился. Короткий, но удивительно яркий, динамичный и необычный какой-то.
Идем
по улице предвечернего летнего города, похожего ну... на Кишинёв,
наверное, обилием зелени на бульварах и ореховыми деревьями. Мы - это
толпа человек в тридцать то ли азербайджанцев, то ли цыган. Ну,
предводитель их, что меня постоянно в бок стволом Макарова тыкает, точно
карикатурный цыганский барон: полный коренастый мужик с золотым оскалом
и толстой рыжей цепью на шее, под иссиня-чёрной густой круглой бородой.
В красной полураспахнутой рубахе, в атласных чёрных шароварах и
блестящих хромовых сапогах.
Идём не эскортом, не конвоем, а как
бы дружной толпой, но я точно знаю: ведут меня расстреливать. И
веселятся они, и песни поют, и приплясывают на ходу. Кстати, за что меня
расстреливать - во сне не было указано. Но намерение у этих кавказских
цыган явно серьёзное и обжалованию не подлежит. Я, в общем, смирился со
своей судьбой. Да и куда денешься? А улица красивая, мягкий сине-зелёный
полумрак, умиротворённые кирпичные дома-пятиэтажки, ничем не стеснённые
деревья. И всем весело, кроме меня. Но я не испуган, не тревожен даже, а
как-то сосредоточенно напряжён, чувствую, что вот-вот будет сигнал и
надо бежать.
И вдруг - голубые всполохи отовсюду, сирены. - Менты! - Из толпы женский голос. - Пистолет! Романо, бросай пистолет, - тут же другой. В имени не уверен, но пусть будет так.
Испуганный
"Цыганский Барон" тотчас откидывает свою пукалку, она летит к задворкам
какого-то магазина, большого одноэтажного супермаркета, не попадает в
ящики, пирамидой выстроенные у чёрного входа, и остаётся лежать на виду.
Появляются
ментовские машины, как в американском кино. Цыгане (азеры?) -
врассыпную. Я без присмотра, на свободе, но менты начинают стрелять куда
нипопадя. Из автоматов. Ёб твою мать! Я падаю, я прижимаюсь щекой к
асфальту, тёплому и липкому от крови - этих чурок чё-то нереально много
положили.
Пистолет! - почему-то вспыхивает у меня в голове. Я
ползу к магазину. Надо подобрать его. Дальше начинается сюр. На бульвар,
где вся эта хрень происходит, приземляется авиалайнер, типа нашего
ИЛ-86 с тупой мордой. Вот, прямо так едет между домов, деревья под
крыльями гнутся, но не ломаются.
Я вижу лицо пилота сквозь
лобовое стекло, или как оно там у них называется? Молодой с усиками, на
Филатова из Экипажа похож. Он говорит в свой микрофон, а динамики - как
будто по всей улице развешаны, его голос звучит со всех сторон:
- Аварийная зона длинная. И поэтому всем уходить надо... аварийно... аварийно...
Половина
ментовских машин превращаются в Скорые помощи, и откуда-то пожарные
понаехали. Сюр в том, что я тянусь за пистолетом, но тяжёлое колесо
шасси самолёта давит кисть моей руки, не даёт взять. Во сне боль - не
особенно, но обидно.
Развязки во снах обычно не бывает. Но тут мне менты ломают руки, бьют, не таясь закона. Мне больно, я кричу:
- Что же Вы, суки, делаете? Вы же убиваете меня. - Да не бойся, малыш, это только начало.
Малыш? Он назвал меня так? Это слово только моей любимой жене дозволено.
- Ты, гадкая склизкая вонючая мразь - не смей говорить так! - А что ты сделаешь? Убьёшь меня? - Развяжи меня, я глотку тебе перегрызу. - Ну-ну.
И тут темнота. ТЕМНОТА - понимаете, то есть вообще ничего.
