Перестройка – важный фактор.
Вначале – грохнулся реактор.
Утопили пароход,
Пропустили самолет,
Наркоманов развели,
СПИД в Россию завезли.

11.10.2011

Конец Союза. Мягкое московское лето. Перестройка, гласность, ускорение. Ускорение — чего и зачем, я не совсем понимал. Но хрен с ним, пусть будет. Реактор, пароход и самолёт — как это всё далеко от нас было! Не потому, что мы такие чёрствые, и не потому, что за МКАД-ом — уже совсем другой мир и, как-будто ненастоящий. Конечно, мы не в клетке и не в коконе защитном жили…  Просто информация хлынула на нас изо всех щелей печатных и электронных СМИ таким сумасшедшим неудержимым потоком, что все мы просто офигели. И где правда, где ложь — до того ли, бултыхаясь в мутной пене новых веяний, разбираться. Самолёт Руста, кстати, вот он был, на брусчатке Красной площади — подойди и потрогай, если менты не против.

Мы с Виталиком сидели на крыше и размышляли о свободе. Свободе слова, например. Не задумываясь о том, что в исполнении Горбачёва она, кроме беззубого пустозвонства, ничего вам не предоставляет. Скажи тысячу раз «халва» — и засни со сладкой иллюзией во рту. Гласность.

— Теперь, — говорил мне Виталик, — ты наши песни можешь придумывать, не кося под «Машину» или БГ, камуфлируя смысл, а открыто, как «Алиби», например.
— А чё мне камуфлировать? — припомнив, отвечал я. — Мои тексты — это вербальное выражение моих подростковых комплексов, не более. Бытовые какие-то, местечковые взнои (вот это слово, пожалуйста, сами определите, оно у меня непроизвольно, но, вроде бы правильно выскочило) никакой политики, упаси Боже, идеологии.
— Но теперь можно и пора, — невозмутимо отвечал он.

(Вы не поверите, но часто мы говорили такими словами)

Виталик — он очень хороший слухач-гитарист. Ловил мои мелодии прямо изо рта и распинал по струнам. Собственно, «Сказочный Вариант» — это мы с ним и есть плюс сменяющие друг друга наши общие друзья.

Мы, как папуасы, восхищались «смелыми» значками, плакатами и прочей хернёй с бестолкового рынка на площади Киевского вокзала. Демократия, её лицо, её символы в кооперативных ларьках стоили как пачка сигарет примерно.

— Игорёк, из армии мы с тобой вернёмся совсем в другую жизнь. — Верил и уверял меня Виталик.
— Я знаю, — на полном серьёзе отвечал я, словно и вправду знал чего-то. Но верил искренне — это правда.

Нам хотелось перемен. Зачем? Да мне кажется, мы зажрались просто. Не деньгами, квартирами, дачами… Проще и постыднее — мы зажрались БЛАГОПОЛУЧИЕМ. Мы уверовали нагло и не желая отказаться, что:

В нашей стране человек просто не может оказаться вне общества, т.е.

остаться вдруг без работы, без дома, без социального обеспечения, просто выкинутым за обочину гражданства

Мы сидели с Виталиком на крыше. Звезд не было видно за голубой бездонностью потому, что был день. И не так уж близко к ним — пятый этаж всего. Но мы верили в туфту, вероломно политую на нас из лживого ушата. Мы готовы были перекрыть своими телами (будь они чуть-чуть длиннее) Калининский проспект. И с мелодичным упоением поколотить шахтёрскими касками по камням Горбатого моста, что у Белого дома.

Прошло почти тридцать лет. Мы с Виталиком иногда, хоть и редко встречаемся. Пьём чего-нибудь, поём что-то (одно из другого не обязательно вытекает). Но мне кажется, что никаких звёзд и нет вовсе.

P.S. Навеяло, не знаю, почему, может, первыми кадрами этого фильма:

Бездельники

http://gnomgrom.ru/archives/1290